Автор: strom
Бокор Пушкин
Утром, в половине двенадцатого, пришёл с визитом Манн. Молодой ещё человек, но с измученным лицом и висками, тронутыми преждевременной сединой.
– Александр Сергеевич, умоляю, – сказал гость. – Я слышал от князя Голицына, что вы в некоем роде Spezialist…
– Что у вас за беда? – спросил Пушкин.
Манн рассказал.
Месяц назад он схоронил отца, который был отчаянный игрок и окончил дни в нищете. Сыну он не оставил ничего, тот нынче служил в канцелярии, жил во флигеле на Васильевском. На другую ночь после возвращения с похорон в доме начались жуткие чудеса. В полночь стала приходить ужасная старуха и требовать исполнения давнего карточного долга; с каждым разом её появления становятся всё несноснее. Она изводит его, сводит его с ума…
– Проводите меня в ваш дом, – сказал Пушкин, проникнувшись сочувствием. – Надобно всё увидеть.
– Дом совершенно разгромлен, – сказал Манн, смутившись. – Прислуга сбежала, прибираться некому.
– И ладно. Я хочу увидеть следы.
♦
По дому словно прошла армия Бонапарта: стулья опрокинуты, повсюду разбросаны книги, вещи из гардероба и прочая утварь. И карты – они лежали на полу по всем комнатам, лицом книзу. Пушкин поднял три карты. Это были червонная тройка, семёрка бубен и туз треф.
Сердцу вдруг стало холодно.
– Что с вами? – встревожился Манн. – Вы переменились в лице.
– Ждите меня нынче вечером, в одиннадцать, – сказал Пушкин глухим голосом. – Надо будет приготовиться.
♥
Вернувшись домой, он закрылся в кабинете, велел не беспокоить. Достал тяжёлый, обитый железом сундук, снял замки. Белый мел, чёрные свечи, старый ром в бутылке из тёмного стекла, арабский кинжал…
Он зажёг свечи, налил ром в два стакана. Сделал из одного глоток и заговорил нараспев:
– Papa Legba ouvri baye-a pou mwen.
Pou mwen pase.
Le ma tounen, ma salyie lwa yo!
Как будто сквозняк прошёл в закрытой комнате; пламя свечей задрожало, звякнули стаканы на столе.
– Ойе, Папа Легба, – сказал Пушкин. – Нужен совет…
♣
Манн был бледен, но держался твёрдо. Приготовления заняли почти час. На полу залы, под большим зеркалом Пушкин вычертил веве, к стене напротив поставил два кресла. Сели ждать.
Свечи горели тускло; всё было тихо вокруг.
– Где вы такому научились? – спросил Манн.
– От деда, Осип Абрамыча, – ответил Пушкин неохотно. – Но мало – отец был против…
Часы начали бить полночь.
Дверь, что отражалась в зеркале, – отворилась. Грузная старуха в чепце и белом атласном платье проковыляла до края рамы, переступила через край и оказалась в зале по эту сторону зеркала. Тут она увязла – веве опутали её, не пустили дальше.
– Что это? – вскричала она. – Как?
Манн вскочил, весь дрожа. Пушкин, встав рядом, удержал его на месте.
– А, чёрный маг, – молвила ведьма со злостью. – Я слыхала о тебе. Зачем ты здесь?
– Оставь юношу, – сказал Пушкин. – Не он был тебе должен.
– Бремя предков несут потомки, – отвечала старуха. – Тебе ли не знать…
Пушкин обнажил принесённый кинжал. Ведьма мерзко засмеялась.
– Этим ты мне не навредишь.
Пушкин вынул из кармана карту, даму пик.
– Твоя вольта.
Старуха затряслась, вскинув руки. Пушкин пронзил карту кинжалом, – ведьма вскрикнула и стала таять, как след дыхания на холодном стекле.
– Белый офицер отомстит за меня, чёрный маг… – прошептала она, исчезая.
– Кончено! – сказал Пушкин, пряча кинжал.
– Но о чём она говорила? – спросил Манн. – Кто этот белый офицер?
Пушкин ответил не сразу.
– К вам это не относится, – сказал он наконец. – Живите покойно, но заклинаю вас, не играйте в карты – никогда!
♠
Придя домой, Пушкин взял бумагу и перо, сел писать, пока были свежи впечатления. И кровь бурлила, нипочём не уснуть. Писал всю ночь, пока не рассвело. Вышла повесть, где всё было придумано от начала и до конца.